Макс. Как я поехал

В тот ранний час, когда улицы обыкновенно наполнены лишь шуршанием бегунов с волевыми лицами и бормотанием пьяниц с лицами безвольными, плотная фигура, окутанная (пока еще) сумраком неизвестности, отделилась от дома 49, что по Хай Стрит, и с возможной поспешностью проследовала в сторону станции. Ботинки сорок пятого размера галопировали по мостовой, по широкой спине хлопала увесистая сумка, в правом кармане плаща бряцала мелочь, в левой руке зажата утренняя сигарета, глаза слегка прищурены то ли со сна, то ли от яркого солнца, пробившего толстую подушку холодной тучи - типичный менеджер едет в Лондон на работу. Все так, за тем лишь исключением, что на работу поступить этот тип еще только собирается и дорога его лежит через вокзал Ватерлоо, по набережной до Лондонского моста, дальше на другой берег, до станции Ливерпуль стрит, а затем еще дальше - на Норидж со всеми остановками, если не повезет. 


Рассчитавшись с автоматом, он зачем-то помахал билетом перед сонным сарацинским стражником и бодро отправился в жерло тоннеля. Платформа раз, платформа два, три-четыре, пять. На счет шесть занять место. На счет семь надеть наушники, восемь - включить что-нибудь унылое, девять - закрыть глаза, десять - проспать до Лондона, потому что утро, потому что ехать полчаса и все равно ничего интересного в окне не будет.


На Ватерлоо опять сражение людей с турникетами, смуглый уборщик замывает какое-то пятно в углу, у выхода парень в клетчатой рубахе без особой надежды выкрикивает свое “bigissue”, - да, если работу мне сегодня не дадут, я, пожалуй, с этим парнем еще подерусь за его место. Далее в программе: колесо обозрения, на которое денег нет, паб “Якорь”, на который деньги есть, но нет времени, отменная статуя из бетона, которую действительно следовало бы отменить, некрейсирующий крейсер ее величества. Британия правит, но не управляет. Или наоборот. В любом случае, крейсер намекает. Ан нет, крейсер не в этот раз, в этот раз Лондонский мост. В ушах проплывают пять вариантов исполнения “California Dreaming”, под ногами проплывают камни мостовой, бетон и асфальт, бордюры,  пара зебр, немного строительного мусора. Да, было бы немного безопаснее и много теплее в Лос-Анджелесе. 


Энтузиастический марш, оптимистический бросок, склонность к преувеличениям, а также пара бодрых композиций Russian Circles вывели к вокзалу за сорок минут до отправления поезда. Отличная погода, почему бы не посмотреть скульптурную группу еврейских детей с чемоданчиками. Вероятно, в Америке где-то должен стоять подобный памятник с ирландскими ребятишками, а где-нибудь в Германии - с детьми буров, - тогда круг замкнется, и дети с чемоданами образуют огромную композицию, символизирующую мировое непротивление злу. Какая каша у меня в голове.


Это все от скуки. Лень не дает делать, скука не дает не делать, этот парадокс и порождает прогресс, а вовсе не необходимость, впрочем, это декадентские размышления, и это не порадует работодателя. Работодателю нужен работник, укладывающийся в прокрустово ложе отдела человеческих ресурсов. Этот-то самый человеческий ресурс должен быть исполнителен, мотивирован, предан компании, устойчив в стрессовых ситуациях, должен обладать соответствующими своему месту умениями и навыками, упакован в сертификаты и дипломы соответствующего образца, отсутствие собственного достоинства - как преимущество, презентабельность и энергичность - как обязательное требование. Кажется умением вычислять такие человекообрубки специалисты из отдела кадров объясняют свое существование. Я-то думал, работник должен компании приносить деньги, то есть приносить больше, чем уносить. Отсюда коэффициент полезности, на том основывается его ценность и перспективы. Дети с чемоданами, обрубки кадрового производства - похоже, мне действительно пора на поезд, пока нервы совсем не сдали. Эти сдадут, но других нет.


Поезда в графство Норфолк идут потертые. Мой вагон полностью заполнен, затоплен, и лишь напротив меня есть свободное место - мой остров свободы. Остается гадать, кто его займет.